Традиционные грамматики английского языка при описании синтаксиса ограничивались, как известно, уровнем одного или нескольких предложений, обычно заимствованных из художественной литературы или придуманных авторами труда. Предложение, иллюстрировавшее то или иное правило грамматики, рассматривалось в качестве основной единицы синтаксического анализа. Этого было достаточно до выхода грамматик на уровень текста и становления коммуникативно-прагматического подхода к анализу языка. При коммуникативном подходе предложение не может рассматр-ваться в качестве основной единицы анализа дискурса прежде всего потому, что оно является категорией языка как системы, рассматриваемой в статике, в отрыве от реального функционирования. В связи с этим некоторые лингвисты полагают, что основной (первичной) единицей является структурный коррелят предложения — высказывание, т.е. речевое произведение, формально-содержательные характеристики которого органически связаны с ситуацией конкретного КА.Минимальной единицей при этом, по мнению Г.В. Колшанск-го (1968), может быть высказывание особого рода, структурно соответствующее сложносочиненному предложению, поскольку в нем просматривается наличие «равнопорядковых предикаций», приводящее не к «внутриграмматическому единству, а к единству второ¬го уровня, т.е. объединению самостоятельных высказываний». Поэтому, считает Г.В. Колшанский, «сочинение надо признать минимальным текстом».Аналогичного мнения, очевидно, придерживается Ю.М. Скребнев, исследование которого фактически базируется на концепции высказывания.Для выявления синтаксических особенностей ЛРР, в частности, манифестации разговорной тональности SECE, нужны особые, присущие этому феномену подходы. Высказывание в том понимании, как указано выше, может рассматриваться лишь в качестве минимальной структурной единицы вербального общения, поскольку любой более или менее завершенный речевой обмен состо¬ит из сочетания отдельных (минимум — двух) реплик-высказываний участников КА. Вместе с тем, феномен ЛРР и даже каждый конкретный относительно законченный коммуникативный акт не
 сводим к сумме отдельных высказываний так же, как относительно законченный текст не сводим к инвентарю составляющих его предложений и абзацев. Кроме того, в реальном речевом произведении иногда чрезвычайно затруднительно идентифицировать структурные составляющие (sentences, clauses), что видно из следующего примера:...it's quite nice the Grassmarket since + it's always had the antique shops but they're looking + they're sort of + em + become a bit nicer...Адекватное понимание фрагмента, подобного этому, как видно, требует гораздо большего, чем Анализ его структуры: нужна более или менее исчерпывающая информация об участниках данного КА, обстановке, мотивациях и интенциях говорящего и слушающего, их аксиологической ориентации, уровне владения речью и т.д. и т.п. Иначе говоря, структурно-синтаксические особенности ЛРР адекватно могут быть выявлены лишь на основе комплексного анализа относительно законченного речевого произведения, ре¬льного коммуникативного акта, по сути диалогичного, т.е. предполагающего наличие говорящего (пишущего), слушающего (читателя) и соответствующих условий общения. Как уже указывалось выше, подобное речевое произведение ныне квалифицируется лингвистами как явление дискурса. В данном случае нас интересует не дискурс вообще (включая речевые акты КЛЯ), а разговорный дискурс, т.е. относительно законченные речевые произведения informal English, SECE.

За единицу анализа разговорного дискурса нами принимается фрагмент реального дискурса SECE (discourse chunk), материализующий те или иные существенные черты ЛРР и отличающийся от аналогичных фрагментов кодифицированной или внелитературной речи. Специфика разговорного синтаксиса на уровне дискурса материализуется как в плане содержания, так и, особенно, в плане выражения, в плане использования предпочтительных (для различных типов и жанров SECE) структур. Она прослеживается также в плане различий (в сопоставлении со Standard English) в способах линейного развертывания речевой цепи.В плане содержания разговорный дискурс (в сопоставлении с дискурсом Standard English) тяготеет ко второй составляющей следующих логико-содержательных оппозиций: общее/частное; абстрактное/конкретное; «известное»/«неизвестное, новое»; информативно-насыщенное/информативно-разреженное и т.п.Характерной особенностью реального разговорного дискурса является, по определению К. Фостер и Ч. Моррис, low density of
 information (Foster et al, 1982), т.е. относительно невысокий уровень информативности высказывания. Это можно проиллюстрировать следующим примером:(высказывание молодой женщины-англичанки о распределении обязанностей мужчины и женщины дома)Dilys: Well, of course, nowadays it... it's not true any more that men go out to work and women don't because most working-class women ... ahm ... either go out to work or have to go out to work. And yet still the pattern remains that most men come home to a house and to a woman where everything is expected. She... she is expected to do everything...Interviewer. Uhum.Dilys: ...for the man. She is expected to look after the house, look after the children... organise the cooking and the cleaning and the rest of it.Смысл этого пространного высказывания можно было бы выра-зить одной фразой: «как и раньше, женщина «надрывается» и на работе и дома». Пассаж, однако, заполнен многочисленными повторами (дословными и контекстуальными), элементарно понятное в контексте высказывания everything без необходимости «рас¬шифровывается» (to look after the house ... cooking, etc.), синтаксис высказывания рыхлый, некомпактный.

Информативная разреженность разговорного дискурса становится еще рельефнее при сопоставлении его с регламентированным письменным дискурсом КЛЯ. Возьмем для сравнения краткий фрагмент из газеты:A man who turned into a human torch ten days ago after snoozing in his locked car while smoking his pipe has died in hospital. (77ze Evening News, Edinburgh, 22 April, 1982)Придерживаясь известной формулы подачи кратких ново¬стей в английской газете (5W+H), автор заметки в одном распространенном сложноподчиненном предложении сумел передать значительный объем информации о том, что, с кем, когда случилось, каков исход случившегося и какова причина, не говоря уже о мани¬фестации побудительных мотивов высказывания (привлечение внимания читателя) и воздействии на читательскую аудиторию (своего рода предупреждение о недопустимости подобного поведения водителей индивидуального транспорта).«Рваный синтаксис» (если пользоваться определением исследователей русской РР) присущ значительной части, если не большинству неподготовленных речевых произведений SECE. Об этом свидетельствует следующий пример — один из многих, предлагае¬мых Дж. Браун и Дж. Юлом (Brown et al, 1983:18):
 ...actually I was coming down the Grassmarket + today and + it's quite nice just now the Grassmarket since + it's always had the antique shops but they're looking + they're em become a bit nicer and they've got the fair down there too which is + the Grassmarket Fair on the left-hand side + it's an open-air market + er not an open-air market it's an indoor market on the left-hand side you know.

Первое впечатление от этого дискурса таково, словно записана речь полуграмотного человека. Между тем, говорящая — молодая образованная женщина. Импульсивное развертывание речевой цепи отражает, очевидно, ее стремление более точно передать информацию в ограниченное время: отсюда непрерывная доработка высказывания, хезитация, уточнения. Внимательный анализ дискурса показывает, что он содержательно структурирован: вначале говорящая называет предмет разговора (она собирается поделитьсявпечатлениями об известном шотландском районе Эдинбурга — theGrassmarket, о тех изменениях, которые произошли в нем в последнее время); она заранее подкрепляет предполагаемые доводы собственными впечатлениями, а не «со слов других» (I was comingdown... today), делает общие заключения (it's quite nice just now), сопоставляет с тем, что было раньше (it's always had the antique shops),и приходит к выводу о благоприятных переменах (but they'relooking... become a bit nicer); затем следуют новые кванты информации (the fair down there too, on the left-hand side...); чувствуя, что она ошиблась, поправляется (an open-air market—»- er not an open-airmarket it's an indoor market), использует типично разговорную полифункциональную вставную конструкцию you know, которая в данном контексте служит не только «смягчителем» регистра (а"softener"), но и апеллирует к слушателю, как бы ища у него сочувствия. Между тем, грамматическое оформление дискурса отчетливо обнаруживает расхождения с требованиями нормативности.

С точки зрения традиционного синтаксиса подобные структуры являются нарушением нормы, свидетельством неадекватного владения литературной речью. Именно с подобным построением речи у учащихся ведут борьбу школьные и университетские преподаватели английской грамматики. Однако описываемые структуры нормативны. Они соответствуют требованиям, предъявляемым к неподготовленной литературной речи. Анализ «заскобочного» коммуникативно-прагматического содержания указанного фрагмента позволяет прийти к адекватному пониманию не только того, что хотел сказать говорящий, но и составить некоторое представление о нем , о ее речевых интенциях, настроении, возрасте и других составляющих межличностного контакта. Поэтому описываемые структуры могут быть «пустыми» или десемантизированными лишь с точки зрения Standard English grammar, в разговорном дискурсе они несут существенную функциональную нагрузку, являясь, в конечном счете, отражением внутреннего психологического состояния говорящего, вступающего в неподготовленный речевой контакт с собеседником.

Предписывающие грамматики нередко квалифицируют вариативные грамматические структуры SECE, соотносимые с аналогичными структурами MESE, как «ненормативные» и даже ошибочные. Подобное утверждение можно встретить, например, в грамматическом справочнике "Fowler's Modern English Usage" (1986: 708) относительно разговорного who, употребляемого вместо whom (как в предложении: Who did you hear that from?), и, соответственно, относительно местоположения предлога (from whom или who ... from). Между тем, указанные вариативные конструкции типичны и вполне нормативны в системе правил SECE. Другое дело, когда вместо фразы I haven't seen anything используется конструкция типа I ain't seen nothing, относящаяся к внелитературному просторечью. Появление подобной фразы в ходе речевого контакта на фоне литературной речи сигнализировало бы либо о том, что говорящий —носитель социального диалекта, либо о преднамеренном этико-стилистическом снижении речи образованным человеком с целью создания иронического эффекта.Конечно, существует категория людей, безупречно владеющих речью, в том числе и неподготовленной, в любой ситуации (так называемые fluent speakers), классическим примером которых, по свидетельству современников, был Оскар Уайлд. "My first meeting with Oscar Wilde was an astonishment. I never before heard a man talking with perfect sentences as if he had written them all overnight with labour and yet all spontaneous," — вспоминал Н. Ейтс. Однако подобный уровень владения неподготовленной речью является скорее исключением, чем правилом.

С точки зрения содержания высказывания уровень речевой компетенции (fluency) совершенно не обязательно связан с информативностью, со строгой упорядоченностью сжатия и разрежения информации. «Гладкая речь», на постановку которой в классе преподаватели английского языка тратят значительные усилия, нередко бывает малоинформативной, а если к тому же она выдерживается в монотонном ключе (narrow pitch band) или, наоборот, в «патетической» тональности с высоким уровнем громкости, она не стимулирует непри-
нужденный речевой обмен.

По остроумному замечанию американского лингвиста, шимпанзе потому и не умеет говорить, что «его пытаются учить гладкой обдуманной речи». «Экание», хезитация и пр. — нормальные, хотя и не всегда желательные атрибуты SECE.Главные формально-содержательные синтаксические (дискурсные) особенности SECE, между тем, органически вытекают из самой природы непринужденной, неподготовленной, недостаточно продуманной литературно-разговорной речи, которая, как правило, отличается, с одной стороны, некоторой рыхлостью структуры, повторами и дублированием элементов смысла (структурно-смысловая избыточность), с другой — некоторой недосказанностью, ограниченностью используемого языкового репертуара, «прозрачностью» денотации и коннотации, поскольку все это компенсируется конситуацией, микро- и макрообстановкой высказывания (структурно-смысловая компрессия).Противоположные тенденции, лежащие в основе манифеста-ции ЛРР, и SECE в частности, а именно: стремление говорящих к избыточности и компрессии, к «экспликации» и «импликации» высказывания (по Ю.М. Скребневу), к стереотипизации и импровизации (Е.А. Земская и др.), скорее являются полярными, экстремальными параметрами. В реальных речевых актах они не всегда отчетливо проявляются: между ними прослеживается целый набор промежуточных образований, а тендеции к избыточности и компрессии сосуществуют в рамках одного и того же дискурса, это иллюстрируется следующим примером:

А: I'd love to come but — tuh + I'll be down at Milliard all weekend.B: At Milliard?A: Vknow Milliard space Lab in London. We're + we're in the middle of a sort of a + experiment there.В: A sort of experiment?A: Yes, yknow they've launched this orbiting observatory carrying there grazing incidence + uh + X-ray telescopes + and this weekend + uhh + some important data from a + ah + supernova's coming in...B: Bernice will be very unhappy about it y*know don'tchu. Пример характерен с точки зрения усложненных, неодномерных проявлений компрессии и избыточности, типичных для реального речевого дискурса в отличие от подобных, сконструированных искусственно тем или иным автором учебника или научного трактата для иллюстрации выдвигаемых положений. В самом деле, отвечая на приглашение В. на weekend, А. мотивирует свой вы¬нужденный отказ следующим образом: 'Td love to come but — tuh +
I'll be down at Milliard all weekend". Первая часть фразы (I'd love to come) строится в соответствии с правилами Phatic I, она стереотипна («вежливый отказ» — proposal/offer — gratification); вторая часть фразы также не нарушает правил трансакциального общения, хотя, как следует из дальнейшего обмена репликами, смысловая компрессия (at Milliard), рассчитанная на общность апперцепционной базы, оказалась необоснованной (см. echo question собеседника: At Milliard?). Следующая реплика А., наоборот, структурно и содержательно избыточна — фальстарт We're + we're плюс дейксис there, фактически повторяющий местоположение и название лаборатории. Благодаря дейксису (we, there), широко используемому, в принципе, в ЛРР/SECE (поскольку он компенсируется параметрами конситуации), данная реплика оказывается двусмысленной (по крайней мере, для нас), ибо из нее вначале можно было бы понять, что Л. входит в круг лиц, непосредственно причастных к запуску космического объекта; однако из следующей ремарки А. мы узнаем, что этим заняты другие люди —they've launched this orbiting observatory. Ч

то касается В., то для него, очевидно, эти смысловые нюансы несущественны, так как его в первую очередь интересует, примет ли А. приглашение на weekend. Вторая часть дискурса структурно напоминает первую: вновь смысловая компрессия плюс индикатор приблизительности (approximating hedge) a sort of побуждают В. просить собеседника о расшифровке понятия «эксперимент» (echo question). И вновь проявляется структурно-смысловая избыточность (yknow, uh, uhh, ah, this weekend). Завершающая реплика В. содержит разговорные компрессивы /know, don'tchu (don't you).Следовало бы уточнить роль и удельный вес в SECE стереоти-пизированных, клишированных словосочетаний и структур. Иногда в рассуждениях на эту тему у некоторых лингвистов проскальзывает мысль о «насыщенности» ЛРР подобными единицами (и, соответственно, о «высокой степени предсказуемости» следующего отрезка высказывания). Вероятно, эта проблема должна рассматриваться дифференцированно. Наши наблюдения подтверждают высказывавшееся ранее положение о том, что в некоторых видах SECE, например, в Phatic I, стереотипизация функциональна, по-скольку правила речевого поведения и связанные с ними формулы приветствия, прощания, выражения благодарности и т.п. закреплены в общественном сознании носителей языка («клишированы»). В других видах и жанрах SECE ситуация иная. Можно проследить определенную предрасположенность к использованию тех или иных клише типа вводных включений (I mean, You know, Well, You follow), в особенности у лиц с пониженным уровнем владения разговорной английской речью (non-fluent speakers). Наблюдается стереотипизация синтаксических структур (прежде всего, эллиптичности и разного вида компрессии). Положение о насыщенности клише на уровне словосочетаний и высокой степени предсказуемости последующего фрагмента не находит подтверждения в нашем анализе значительного числа фрагментов реальной речи. Это подтверждают также наблюдения М. Суона, который утверждает, что «большая часть высказываний (разговорной речи) не является конвенциональными речевыми реакциями на знакомые речевые ситуации» (Swan, 1985: 81). Мнение о частотности клише в ЛРР, вероятно, не в последнюю очередь, поддерживается некоторыми психофизиологическими особенностями восприятия и долговременной памяти: мы быстрее схватываем и прочнее запоминаем экспрессивно-окрашенные единицы языка. Следовало бы также акцентировать роль эллиптических конструкций как проявление структурно-смысловой компрессии в SECE. Конечно, эта проблема требует специального рассмотрения. Здесь же представляется уместным следующее замечание.То, что эллипсис органически связан с ситуацией высказывания, общеизвестно, об этом говорится во многих языковедческих работах. Менее разработана существенная для разговорной речи проблема семантической емкости эллиптических конструкций, за видимой простотой (и даже примитивностью) которых порой скрываются большие потенциальные возможности для выражения глубоких обобщений, тончайших оттенков чувств и эмоций. Этим всегда умело пользовались и пользуются люди, превосходно владеющие родной речью: лингвисты, философы, писатели. Иногда эллипсис может быть доведен до гротеска, понять который оказывается возможным далеко не каждому, включая посвященных. В этом смысле нельзя не вспомнить о классическом примере использования эллипсиса Бернардом Шоу, пославшим оригинальную восторженную телеграмму Корнелии Отис Скиннер — исполнительнице главной роли в его пьесе «Кандида» и получившим не менее оригинальный ответ от примадонны:В. Shaw: Excellent — greatest! CO. Skinner. Undeserving such praise. B. Shaw: I meant the play. CO. Skinner. So did I.Из этого обмена любезностями трудно понять, что фактически хотел выразить писатель, выдающийся художник слова, и как в действительности интерпретировала его первую телеграмму актриса. Однако и за пределами подобных курьезов каждый из нас по собственному опыту может припомнить немало случаев, когда тот «ли иной эллипсис ставил нас, как собеседников, в затруднительное положение.Выше, пытаясь обосновать наличие и функционирование такой нерализованной черты SECE, как разговорна… Продолжение »